[size="6"]Часть первая: Золотой Мальчик[/size]
[size="4"]Глава I[/size]
– Так, поддержи-ка ее голову; да-да, вот!
Белая кобылка, хотя ее шкура уже посерела от пота, закатила глаза и заржала. Принц Артас Менетил, единственный сын Короля Теренаса Менетила II, которому было суждено в один прекрасный день взять бразды правления над всем королевством Лордерон, быстро потянул уздечку и начал успокаивать животное.
Лошадь яростно дернула головой, чуть не сбив с ног девятилетнего мальчика.
– Тише, Светлогривая, тише, – шептал ей Артас. – Полегче, девочка, все будет хорошо. Не волнуйся.
Джорум Бальнир хмыкнул от удовольствия:
– Поди, и не думаешь даже, что когда-нибудь этот жеребенок перерастет тебя, а, парень?
Его сын Джарим, присев возле отца и принца, засмеялся, и Артас, недолго думая, весело захохотал вместе с ним, пока горячая и мокрая пена изо рта Светлогривой с чавкающим звуком не шлепнулась ему на ногу.
– Тужься, милая, тужься, – сказал Бальнир, медленно подходя к уже наполовину выбравшемуся жеребенку, всему в блестящей плеве.
На самом деле Артас не должен был здесь находиться. Но когда уроков не было, он частенько тайком от отца забегал в усадьбу Бальнира, с восхищением наблюдал за лошадьми, которыми так славилось его ранчо, и играл со своим другом Джаримом. Оба мальчика прекрасно понимали, что сын конюха, даже если у него и королевский двор покупал скакунов, был не пара принцу. Но их обоих это не особо-то заботило, к тому же, никто пока не был против их дружбы. Так Артас и приходил сюда, строя крепости, кидаясь снежками и играя в рыцарей-разбойников с Джаримом. А сегодня Джорум позвал мальчишек посмотреть на чудо рождения.
На самом деле, "чудо рождения" выглядело довольно мерзко, подумал Артас. Он и не предполагал, что будет так много… липкой гадости. Светлогривая заржала и напряглась, и, с пронзительным плачем, жеребенок увидел этот мир.
Тяжелая голова лошади упала на колени Артаса. Она закрыла глаза, стараясь отдышаться. Мальчик, улыбаясь, поглаживал влажную шею и густую косматую гриву, а потом посмотрел на Джарима и Джорума, занятых жеребенком. Сейчас в конюшнях было холодно, и с горячего влажного тела малютки валил пар. Отец с сыном насухо вытирали полотенцами и сеном жеребенка, и Артас почувствовал, как губы сами собой расплываются в улыбке.
Влажный, серый, с еще неокрепшими ногами и большими глазами, жеребенок озирался вокруг, щурясь от света тусклого фонаря. Большие карие глаза заметили Артаса. Ты прекрасен, подумал Артас, затаив дыхание. Тут он понял, что пресловутое "чудо рождения" и в самом деле было чудом.
Светлогривая начала переворачиваться. Артас подпрыгнул и прижался к деревянным стенам конюшни, чтобы животное не задело его. Мать и новорожденный сначала обнюхали друг друга, и Светлогривая принялась вылизывать свое чадо длинным языком.
– А, парень, да тебя как-никак потрепали? – заметил Джорум.
Артас посмотрел на себя, и сердце екнуло. Он был весь в соломе и лошадиной слюне. Но он просто пожал плечами.
– Похоже, придется по пути во дворец окунуться в сугроб, – смеясь, ответил он. Немного успокоившись, он сказал:
– Не волнуйтесь. Мне же уже девять лет. Я не ребенок. Я могу идти, куда за...
Вдруг послышались тревожное кудахтанье кур и ворчливый мужской голос. Лицо Артаса тут же помрачнело. Он распрямил свои маленькие плечи, предпринял неплохую, но, по большому счету, бесполезную попытку отряхнуть солому и вышел из сарая.
– Сэр Утер, – прочеканил он, будто бы говорил: "Я принц, и вам лучше не забывать об этом". – Эти люди были добры ко мне. Потому прошу вас, будьте аккуратнее и не топчите их птицу.
Или клумбу львиного зева, промелькнуло у него в голове, когда он взглянул на заснеженные кучки земли, где весной должны были расцвести прекрасные цветы – гордость Вары Бальнир. Он услышал, как Джоран и Джарим вышли за ним из конюшни, но не оглянулся на них, уставившись на рыцаря, закованного в...
– Доспехи! – выдохнул Артас. – Что случилось?
– Расскажу по дороге, – мрачно ответил Утер. – Я пошлю кого-нибудь за вашей лошадью, принц Артас. Непреклонный быстро довезет во дворец нас обоих, – он наклонился, взял своей огромной рукой Артаса и поднял мальчика в воздух, будто тот был не тяжелее перышка. Вара вышла из дома, услышав ржание лошади, мчащейся на полном скаку. Она вытерла руки о полотенце, а нос все равно был в пятнах от муки. Ее большие синие глаза тревожно посмотрели на мужа. Утер вежливо кивнул ей.
– Мы побеседуем в следующий раз, – сказал Утер. – Мадам, – в приветствии он коснулся лба рукой, закованной в латную перчатку, залез на своего – тоже закованного в броню – Верного, и животное тут же понеслось вперед.
Рука Утера держали Артаса, словно стальные оковы. Хотя мальчику было боязно, он все равно пытался выскользнуть из цепкой хватки.
– Я умею ездить верхом, – раздраженно сказал он, когда уже стало невмоготу. – Лучше скажите, что случилось.
– Прибыл гонец из Южнобережья. Он принес плохие вести. Несколько дней назад сотни небольших судов причалили к нашим берегам с беженцами из Штормграда, – начал рассказывать Утер. Руку свою он не отпускал. Артас признал поражение в этой бессмысленной борьбе и вытянул шею, как губка впитывая слова рыцаря – его большие глаза цвета морской волны не отрывались от мрачного лица Утера. – Штормград пал.
– Что? Штормград? Как? Кто? Что...
– Мы скоро это узнаем. Выживших, включая принца Вариана, ведет Защитник Штормграда, Андуин Лотар. Он, принц Вариан и остальные будут в Столице через несколько дней. Лотар предупредил нас, что у него тревожные вести. Раз кто-то уничтожил Штормград, сомневаться в этом не приходится. Мне было приказано найти и вернуть вас. Вы не можете в такой момент играть с простолюдинами.
Ошеломленный Артас отвернулся от рыцаря и схватился руками за гриву Непреклонного. Штормград! Он никогда не был там, но слышал о нем истории. Это был могущественный город, с высокими каменными стенами и красивыми домами. В то же время это была крепость, которая могла устоять под сильными ветрами, отчего и получила свое название. Невозможно было даже подумать, что бы он мог пасть – кто или что могло быть таким сильным, чтобы захватить этот город?
– Сколько людей с ним? – спросил он как можно громче, чтобы перекричать стук копыт.
– Неизвестно. Но немало, уж точно. Гонец сообщил, что придут все, кому удалось выжить.
Выжить после чего?
– А принц Вариан? – Он знал Вариана так же, как знал имена всех соседних королей, королев, принцев и принцесс. Внезапно его пронзил холод. Утер упомянул Вариана, но отца принца, Короля Ллейна, нет...
– Он скоро станет Королем Варианом. Король Ллейн пал вместе с Штормградом.
Весть о потере одного человека поразила Артаса сильнее, чем мысль о тысяче людей, лишившихся крова. Артасу была дорога его семья: сестра Калия, мать, Королева Лиана, и, конечно же, Король Теренас. Он знал, как некоторые правители относятся к своей родне, и понимал, что уж в его-то семье все было прекрасно. Потерять свой город, свой уклад, своего отца...
– Бедный Вариан, – сказал он, на глазах у него навернулись слезы.
Утер неловко потрепал его по плечу.
– Да, – сказал он. – У парня наступили тяжелые дни.
Артас внезапно задрожал, но не от холода яркого зимнего дня. Солнечный полдень, голубое небо и холмистый край, укрытый снегом, в его глазах внезапно потемнели.
Несколько дней спустя Артас пришел на крепостные валы замка, принеся Фалрику, одному из охранников, дымящую на холоде кружку горячего чая. Подобные визиты Артаса, как и вылазки к семье Бальмира или к посудомойкам в замке, камердинерам, кузнецам, или вообще к любому слуге королевского двора, были обычным делом. Теренас лишь вздыхал, но Артас знал, что никто никогда не накажет его за то, что он общался со своими подданными. Иногда он даже задумывался, а не одобряет ли его отец.
Фалрик благодарно улыбнулся и низко поклонился, стянул свои рукавицы и начал греть замерзшие руки о кружку. Бледно-серые небеса, казалось, должны были разразиться снегопадом, но погода была пока что ясная. Артас прислонился к стене, уткнувшись подбородком в руку. Он смотрел на белые холмы Тирисфаля, которые шли через Серебряный Бор до самого Южнобережья. Дорога, по которой шли Андуин Лотар, маг Кхадгард и принц Вариан.
– Есть хоть что-то о них?
– Нет, Ваше Высочество, – ответил Фалрик, хлюпая чаем. – Они могут явиться сегодня, завтра, а может через день. Если вы желаете, хоть мельком, увидеть их, сэр, вам придется подождать.
Артас с усмешкой бросил на него взгляд, его глаза радостно сверкнули.
– Всяко лучше, чем уроки, – заявил он.
– Что ж, сэр, вам лучше знать, – мудро ответил Фалрик, чуть не засмеявшись в ответ.
Пока охранник пил из кружки, Артас вздыхал и всматривался вдаль дороги, будто у него была куча свободного времени. Поначалу ему это казалось захватывающим, но теперь ему стало скучно. Ему захотелось пойти и узнать, как поживает жеребенок Светлогривой, и он уже было подумывал, как лучше всего на несколько часов незаметно сбежать из замка. Фалрик был прав. Лотар и Вариан могли быть еще в нескольких днях пути, если не...
Артас моргнул. Он медленно поднял свой подбородок и прищурил глаза.
– Они идут! – вскрикнул он, указывая вдаль.
Фалрик немедля бросился в сторону, куда указывал принц, совсем забыв о кружке. Он кивнул.
– У вас зоркие глаза, принц Артас! Марвин! – закричал он. Другой солдат посмотрел на него. – Иди, доложи королю, что Лотар и Вариан на подходе в город. Они будут здесь через час.
– Да, капитан, – отсалютовал тот.
– Я это сделаю! Я пойду к отцу! – сказал Артас, тут же сорвавшись с места. Марвин замялся, глядя на своего капитана, но Артас был настроен решительно. Он помчался вниз, перепрыгивая ступени, заскользил по льду в конце лестницы и вбежал во внутренний двор, притормозив лишь у тронного зала, пытаясь отдышаться. В этот день Теренас принимал народ, выслушивал его жалобы и старался помочь.
Артас откинул назад капюшон своего богато расшитого красного плаща из рунной ткани. Он глубоко вздохнул, отчего легкий пар сорвался с губ, и кивнул двум охранникам, которые тут же отдали ему честь и открыли перед ним ворота.
В тронном зале было куда теплее, чем во внутреннем дворе, несмотря на то, что это была большая мраморная палата с высоким купольным потолком. Даже в такие пасмурные дни как этот, сквозь восьмиугольное окно в вершине купола проникал солнечный свет. На стенах горели факелы, отчего комната становилась и теплее, и краснее. Сложный набор кругов, окружавших печать Лордерона, украшал пол, но сейчас узор было не видно из-за собравшихся людей, терпеливо ожидавших своей очереди для аудиенции с монархом.
На троне, украшенном драгоценными камнями, сидел Король Теренас II. Его светлые волосы уже начали седеть на висках, а лицо слегка покрывали морщины: складок от улыбки было гораздо больше, чем борозд хмурого взгляда, что, в общем-то, было характерно не только для его внешности, но и для души. Он был одет в искусно вышитые одеяния синих и фиолетовых цветов, украшенные мерцающей золотой вышивкой, сверкающей от пламени факелов и блеска короны. Теренас немного наклонился вперед, внимательно вслушиваясь в рассказ человека, стоящего перед ним – мелкий дворянин, имя которого Артас теперь и не мог припомнить. Его глаза, сине-зеленные и полные решимости, всматривались в подданного.
Несколько секунд Артас просто стоял, смотря на своего отца и думая о том человеке, прибытие которого он собирался огласить. Он, как и Вариан, был сыном короля, принцем по крови. Но у Вариана теперь не было отца, и Артас чувствовал комок в горле от мысли, что и этот трон когда-нибудь опустеет, и в его честь послышится древняя песня коронации.
Во имя Света, пусть этот день настанет не скоро.
Почувствовав пристальный взгляд своего сына, Теренас посмотрел на вход в зал. Он на мгновение улыбнулся, но тут же вернул все свое внимание просителю.
Артас откашлялся и вышел вперед.
– Простите, что прерываю. Отец, они прибыли. Я видел их! Через час они уже должны быть здесь.
Теренас стал суровее. Он знал, кто эти "они". Он кивнул:
– Спасибо, сын мой.
Собравшиеся посмотрели друг на друга; почти все знали про этих "они", и потому направились к выходу. Теренас жестом остановил их.
– Нет. Погода ясная, а дорога чистая. Они придут, как смогут, и ни секундой раньше. А до тех пор, давайте продолжим нашу беседу, – он с сожалением улыбнулся. – У меня предчувствие, что, с их появлением, встречи, такие как эта, снова начнут проводиться еще не скоро. Так давайте, прежде чем это случится, постараемся разобраться со всеми делами.
Артас с гордостью смотрел на своего отца. Именно за это люди так любили Теренаса – и именно потому король закрывал глаза на "походы" сына в народ. Теренас искренне заботился о людях, которыми правил, и старался привить это чувство и своему сыну.
– Могу я пойти и встретить их, отец?
Теренас внимательно посмотрел на своего сына и покачал светлой головой.
– Нет. Думаю, будет лучше, если тебя на встрече не будет.
Артас почувствовал себя оскорбленным. Не будет на встрече? Ему же уже девять лет! С их союзниками случилось что-то страшное, и мальчик едва старше его будет на этой встрече, да еще и без родителей. Его внезапно охватила вспышка гнева. Почему отец пытается спрятать его? Почему ему не разрешают быть на такой важной встрече?
Хотя несогласие так и вырывалось наружу, он ничего не сказал. Перед людьми он не стал бы спорить с отцом, будь он хоть трижды неправ. Он глубоко вздохнул, поклонился и ушел.
Через час Артас Менетил благополучно устроился на одном из многих балконов, что вели в тронный зал. Он усмехался про себя; пока что он мог спрятаться, если кто-нибудь сунет сюда свой нос, осматривая помещение. Но был повод для беспокойств – еще год или два, и он будет уже слишком большим.
Но через год или два, отец, наконец, поймет, что я имею право присутствовать на таких встречах, и прятаться мне больше не придется.
Эта мысль ему понравилась. Он свернул плащ и, подложив его под голову как подушку, стал терпеливо ждать. В комнате было тепло от жаровен, факелов и накала между людьми, собравшимися в такой тесноте. От жара и убаюкивающего ропота голосов он начал клевать носом и чуть не уснул.
– Ваше Величество.
От мощного и сильного голоса Артас чуть не подскочил.
– Я Андуин Лотар, рыцарь города Штормград.
Они здесь! Лорд Андуин Лотар, Защитник Штормграда... Артас медленно встал и выпрямился, не забываясь и не вылезая из-за синей занавески, подвешенной над входом на балкон, и выглянул наружу.
В каждой пяди Лотара был виден воин, думал Артас, глядя на человека перед собой. Высокий, крепкий, одетый в тяжелые латы, хотя казалось, он к их весу был привыкши. Притом что на лице у него были густые усы и короткая бородка, макушка у него была лысая; то, что осталось на затылке, было связано в маленький "конский хвостик". Возле него стоял старик в фиолетовых одеждах.
Затем взгляд Артаса остановился на мальчике, который мог быть только принцем Варианом Ринном. Высокий, худой, но с широкими плечами, он казался слишком бледным и даже опустошенным. Артас вздрогнул, разглядывая его. Тот был всего на несколько лет старше, а выглядел потерянным, одиноким, напуганным. Когда к нему обращались, Вариан оживлялся и давал вежливый ответ. Теренас как никто другой знал, как заставить людей почувствовать себя уютно. Он быстро отозвал всех, оставив лишь несколько придворных и охранников, и поднялся со своего трона, приветствуя гостей.
– Пожалуйста, садитесь, – предложил он, а сам сел на верхнюю ступеньку у трона. С отеческой заботой он подозвал Вариана. Артас улыбнулся. Никем незамеченный, молодой принц Лордерона наблюдал и слушал, и голоса, доносившиеся до него, казались ему невероятными. Но видя воина Штормграда и бледного будущего короля великого царства – Артас, скрепя сердце, признал, что это никакая не шутка и не выдумка; все это было ужасной правдой.
Собравшиеся люди говорили о каких-то тварях, "орках", которые смогли захватить уже весь Азерот. Огромная, зеленокожая, клыкастая и кровожадная "Орда" текла по земле неудержимым потоком.
– Их хватит, чтобы покрыть всю землю с самого юга до самого севера, – зловеще рассказывал Лотар.
Именно эти чудовища напали на Штормград и обратили его жителей в бегство – или убили, как догадался Артас. Ситуация накалилась, когда кто-то из придворных, а может и не из них, в общем, неважно кто, посмел усомниться в словах Лотара. Воин вспылил, но Теренас разрядил обстановку и окончил встречу.
– Я созову королей соседних государств, – сообщил он. – Это касается всех нас. Ваше Величество, я предлагаю вам свой дом и защиту, пока вы в них нуждаетесь.
Артас опять улыбнулся. Вариан останется с ним, во дворце. Было бы неплохо подружиться с мальчиком голубой крови. Он хорошо общался с Калией, на два года старше его, но она же была девчонкой, и, хотя ему было весело с Джаримом, он понимал, что не всегда сможет приходить к нему. Вариан же был принцем, как и Артас, и они могли хоть драться, хоть ездить верхом...
– Вы предлагаете нам готовиться к войне, – голос отца резко оборвал все его мечты, и настроение у Артаса вновь стало скверным.
– Да, – ответил Лотар. – К войне не на жизнь, а на смерть всей нашей расы.
Артас с трудом сглотнул и выскользнул с балкона также тихо, как и пробрался туда.
Как Артас и ожидал, немного позже принц Вариан показался в комнате для гостей. Мальчика сопровождал сам Теренас, мягко держась рукой за его плечо. Может, он и не ожидал увидеть здесь сына, но виду не подал.
– Артас. Это принц Вариан Ринн, будущий король Штормграда.
Артас поклонился ему как равному по статусу.
– Ваше Высочество, – сказал он, соблюдая нормы этики, – добро пожаловать в Лордерон. Мне жаль, что обстоятельства вашего приезда не были более радужными.
Вариан не менее изящно поклонился ему.
– Как я уже говорил королю Теренасу, я благодарен за ваше дружелюбие и поддержку в столь сложное время.
Голос у него был напряженным, усталым и даже жестоким. Артас взял у него накидку, тунику и штаны, сотканные из рунной и магической тканей. Они были красиво сшиты, но выглядели так, будто Вариан проносил их всю свою жизнь, такими они были грязными. Лицо у него было чистым, но у висков и под ногтями была грязь.
– Я отправлю слуг, чтобы принесли еду и полотенца, горячую воду и бадью, и вы сможете привести себя в порядок, принц Вариан.
Теренас все еще обращался к мальчику на “Вы”; со временем это должно было пройти, но Артас понимал, почему король делал акцент на титуле. Вариан должен был понять, что он все еще уважаем, все еще из королевской семьи, даже если потерял все. Вариан сжал губы и кивнул.
– Спасибо, – выдавил он из себя.
– Артас, я оставляю его тебе. – Теренас успокаивающе сжал плечо Вариана и удалился, закрыв за собой дверь.
Два мальчика уставились друг на друга. Артас не мог подобрать слов, в голове было совсем пусто. Неловкая пауза затянулась. Наконец, Артас пролепетал:
– Я сожалею о твоем отце.
Вариан вздрогнул и отвернулся, подойдя к огромным окнам, открывавшимся на озеро Лордамер. Снег, который все утро грозил хлынуть настоящим снегопадом, наконец-то пошел, мягкими хлопьями падая вниз, тихо покрывая землю белым одеялом. Плохо, в ясный день отсюда можно было увидеть всю дорогу, до самой крепости Фенриса на другом берегу озера.
– Спасибо.
– Полагаю, он благородно погиб в битве, изо всех сил защищая свой народ.
– Он был убит, – голос Вариана был груб и бесчувственен. Потрясенный, Артас развернулся, чтобы взглянуть на него. На его лицо, которое теперь Артас видел в профиль, падал холодный свет зимнего дня – оно было до ужаса невозмутимым. Но в его глазах, налитых кровью и переполненных болью, все равно горела жизнь. – Близким другом. Она уговорила поговорить с ней наедине. И тогда она убила его. Нанесла удар прямо в сердце. Предательница.
Артас замолк. Сложно было принять даже смерть в бою, а уж это...
Инстинктивно он схватился за руку принца.
– Я вчера видел, как родился жеребенок, – сказал он. Это казалось глупым, но это все, что сейчас пришло ему в голову. – Когда погода прояснится, я возьму тебя с собой, посмотришь на него. Он просто чудо.
Вариан долго смотрел на него. По его лицу проскальзывали то недоверие, то благодарность, то тоска, то понимание. Тут карие глаза залили слезы, и Вариан отвел взгляд. Он обхватил себя руками и согнулся, плечи задрожали, и он зарыдал, едва сдерживая стон. Горючие слезы, как мучительная дань отцу, королевству, да и всей прошлой и теперь потерянной жизни, лились по его щекам. Артас сжал его руку – она была как камень.
– Ненавижу зиму, – всхлипнул Вариан, и в этих двух словах была вся его боль, ее глубина поразила Артаса. Он не мог не то что помочь, но даже смотреть на его страдания. Он опустил руку, отошел и посмотрел в окно. А за ним все еще падал снег.
[size="4"]Глава II[/size]
Артас был разочарован.
Он был уверен, что после известий об орках, он, наконец, начнет серьезную военную подготовку. И неплохо было бы, если бы вместе со своим новым другом – Варианом. Но все было совсем не так. На войну против Орды ушли все, кто мог держать в руках меч, даже кузнецы. Вариану было жаль своего юного друга, и он решил ему помочь. В конце концов, он вздохнул и сочувственно посмотрел на Артаса.
– Артас, я не хочу, чтобы это прозвучало грубо, но…
– Но я просто ужасен.
Вариан поморщился. Оба были в оружейном зале, устроив тренировочный бой, надев шлема, кожаные доспехи и держа в руках деревянные мечи. Вариан подошел к стойке, поставил меч и, сняв шлем, заговорил:
– Я просто удивился, ты же ведь такой сильный и быстрый.
Артас погрустнел; зная Вариана, он понимал, что принц просто-напросто пытался смягчить удар. Он угрюмо последовал его примеру, повесив меч и расстегнув снаряжение.
– В Штормграде мы начинаем тренироваться еще совсем маленькими. В твоем возрасте у меня уже была своя собственная броня.
– Не сыпь соль на рану, – проворчал Артас.
– Извини, – Вариан ухмыльнулся ему, и Артас неохотно улыбнулся в ответ. Хотя их первое знакомство было не очень радостным, Артас заметил, что Вариан был крепок духом и старался смотреть на вещи позитивно. – Я лишь удивляюсь, почему твой отец не сделал так же.
Артас знал.
– Он пытается защитить меня.
Вариан притих, снимая свою броню.
– Мой отец тоже пытался защитить меня. Не вышло. Жизнь распорядилась по-другому.
Он взглянул на Артаса.
– Меня учили сражаться, а не учить сражаться. Я могу и покалечить тебя.
Артас покраснел. То, что он покалечит Вариана, было из ряда фантастики. А тот, видя, что он только еще больше расстраивает мальчика, похлопал его по плечу.
– Вот что я тебе скажу. Когда с войны вернется тот, кто сможет заняться тобой, я пойду и поговорю с королем Теренасом. Уверен, ты когда-нибудь надерешь мне задницу.
Война, наконец, закончилась, и Альянс вышел из нее победителем. Лидер Орды, могучий Оргрим Молот Рока, был в цепях привезен в Столицу. На Артаса и Вариана, следивших за процессией, он произвел сильное впечатление. Туралион, молодой паладин, одолевший Молота Рока, который убил доблестного Андуина Лотара, проявил милосердие; Теренас, добрый в душе человек, поддержал его и запретил избивать тварь. Глумиться, освистывать – пожалуйста. Они видели орка, так долго угрожавшего их землям, а теперь беспомощного, осмеянного и оскорбленного, и это поднимало дух народа. Но пока что Оргрим Молот Рока был под защитой короля.
Впервые Артас увидел Вариана в гневе, и подумал, что не может винить мальчика. Если бы орки убили Теренаса или Утера, он не меньше его желал бы смерти этим уродливым зеленым тварям.
– Его надо убить, – прорычал Вариан, его глаза налились яростью, когда из-за парапета он смотрел, как Молота Рока вели ко дворцу. – И я хочу привести приговор в жизнь.
– Он идет в Подгород, – сказал Артас. Древние королевские гробницы, темницы, коллекторы и переплетающиеся переходы под дворцом получили свое собственное название, будто они не были частью дворца. В темном, сыром и грязном Подгороде жить могли только заключенные да мертвецы, но почему-то нищих как будто тянуло сюда. В общем-то, если нет дома, то лучше переночевать там, чем отморозить себе ноги и руки; или если нужно что-то… не совсем законное, то найти это можно было именно здесь – даже Артас это прекрасно понимал. Сейчас стража спустится вниз, в безнадежной и абсолютно напрасной попытке вычистить темницы.
– Никто никогда не сбегал из Подгорода, – заверял своего друга Артас. – Он умрет в неволе.
– Слишком милосердно, – ответил Вариан. – Туралиону надо было убить его, пока была такая возможность.
Слова Вариана оказались пророческими. Полководец орков только казался сломленным презрением и ненавистью. Но это было далеко не так. Как слышал Артас, обманутые его подавленным состоянием, тюремщики слишком расслабились. Никто не знал, как сбежал Оргрим Молот Рока, может потому, что все свидетели были мертвы – он свернул шеи даже случайным прохожим. Правда, из тел стражников, нищих и воров – Молот Рока не делал различий – вел след, из широко распахнутой решетки к единственному безопасному пути – зловонной канализационной трубе. Вскоре Молот Рока снова был пойман, и посажен в лагерь для интернированных. А когда он сбежал и оттуда, весь Альянс затаил дыхание, ожидая нового нападения. Но его не было. Либо Молот Рока, наконец, сдох, либо все это сломило его боевой дух.
С тех пор минуло два года, и теперь Портал Тьмы, через который в Азерот пришла Орда – портал, который Альянс запер в конце Второй Войны – мог снова открыться. Или уже был открыт. Артас не знал наверняка, потому что никто не озаботился тем, чтобы снабжать его свежими вестями. Несмотря на то, что он будущий король.
Был солнечный и теплый денек. Ему хотелось быть со своим новым конем, которого он назвал Непобедимым – жеребенком, рождения которого он был свидетелем в тот горький зимний день два года назад. Возможно, попозже он к нему сходит. А сейчас ноги сами несли его в оружейную, где он тренировался с Варианом. Перед Варианом ему было стыдно. Конечно, то, как он пренебрегал им, было ненарочно, но все равно это было больно.
Два года.
Артас подошел к стойке с деревянными мечами и взял один из них. В одиннадцать лет он резко вытянулся – по крайней мере, так говорила гувернантка, когда рыдая, обнимала его и уверяла, что он “уже настоящий мужчина” и больше в ней не нуждается. Маленький меч, которым он тренировался в девять лет, теперь выглядел совсем по-детски. Он и правда был уже почти мужчиной, вымахав на полтора метра, и, скорее всего, вырастет еще больше, если пойдет в отца. Он поднял меч, раскачивая его из стороны в сторону, и внезапно ухмыльнулся.
Он двинулся на один из старых комплектов брони, крепко сжимая меч.
– Эй! – окликнул он его, представляя, что это одна из мерзких зеленокожих тварей, которые так долго были как бельмо на глазу для его отца. Он выпрямился во весь рост и приставил конец меча “к горлу” пустых доспехов.
– Думаешь пройти здесь, подлый орк? Ты на земле Альянса! Но на этот раз я проявлю к тебе милосердие. Уходи и никогда не возвращайся!
Ах, но орки не знали ни капитуляции, ни чести. Они были просто животными. Потому он отказался склонить перед ними колени и проявить уважение.
– Что? Не уйдешь? Я дал тебе шанс, но теперь – готовься к бою!
И он повторил выпад, прямо как Вариан. Не прямо на броню, нет, она была очень старая и ценная. Просто рядом с ней. Нанося удары, блокируя, уклоняясь, вертя меч вокруг себя, он закрутил его и…
Он открыл рот, когда меч, будто ожив, пролетел через весь зал. Громко упав на мраморный пол, он со скрежетом проехался по нему.
Проклятие! Он посмотрел на дверь – прямо в лицо Мурадина Бронзоборода.
Мурадин был послом дворфов в Лордероне, братом короля Магни Бронзоборода и большим любимцем двора за его бодрый и серьезный подход ко всему: от отличного эля и выпечки до важных государственных дел. Вместе с тем, он заслужил репутацию великолепного, хитрого и свирепого воина.
И вот только что он наблюдал за тем, как у будущего короля Лордерона не на шутку разыгралось воображение, и, сражаясь с орком, он швырнул меч через весь зал. Артас вспотел и раскраснелся. Он попытался придти в чувство.
– Ммм… Посол… Я только…
Дворф кашлянул и посмотрел в сторону.
– Я ищу твоего отца, парень. Может, покажешь дорогу? В этом чертовом дворце одни сплошные закоулки.
Артас, молча, указал на лестницу слева. Он проследил, как ушел дворф. Больше они не обменялись ни единым словом.
Артасу никогда еще не было так стыдно. У него на глазах выступили слезы, и, стараясь стереть их, он поморгал. Не заботясь о валявшемся на полу деревянном мече, он вышел из комнаты.
Через десять минут он выскочил из конюшен и направился на восток, к холмам Тирисфальских Лесов. С ним были две лошади: знатный, пожилой серый в яблоках мерин по кличке Верное Сердце, который нес принца, и двухлетний жеребенок Непобедимый, для которого это была тренировочная прогулка.
Он почувствовал между ними связь с того самого момента, как встретился с ним взглядом, когда родился жеребенок. Тогда Артас понял, что это его лошадь, его друг, великий конь с великим сердцем, часть его самого, подобно – нет, даже больше – броне и оружию. При должном уходе лошадь такой породы могла прожить двадцать лет, а то и больше; он станет тем скакуном, что элегантно пройдет с Артасом на церемонии и верно пронесет на дневной прогулке. Это не боевой конь. Для битв брали других коней. У него будет и такой, когда придет пора вступить в схватку. Но Непобедимый станет, а точнее уже стал, частью его жизни.
На свет он появился серым, но теперь он стал белым как снег, покрывший сегодня землю. Такой окрас был редкостью даже среди лошадей Бальнира, белые шкуры которых, по правде сказать, были просто светло-серыми. Артас перебирал клички, типа "Снегопад" или "Свет Звезд", но, в конце концов, последовал традиции рыцарей Лордерона давать кличку как черту характера. Конь Утера звался "Верным", а Теренаса "Бесстрашным".
Его же был "Непобедимым".
Артасу очень хотелось объездить Непобедимого, но конюх предупредил, что двухгодовалая лошадь была еще слишком маленькой, надо подождать хотя бы год.
– В два года он как ребенок, – сказал он. – Он все еще растет, кости пока не сформировались. Будьте терпеливы, Ваше Высочество. Подождите годик – не так уж и долго, тем более ради такого коня, который верно прослужит вам не один десяток лет.
Но это было долго. Слишком долго. По сравнению со старым мерином, жеребенок не скакал, а почти что летел. Когда он учуял запахи луга, его уши сразу подались вперед, а ноздри расширились. Его глаза загорелись, и он как будто пытался сказать: “Ну давай же, Артас… Для этого я и появился на свет”.
Определенно, одна-единственная прогулка не принесет никакого вреда. Просто пройтись легким галопом, а потом вернуться обратно в конюшню, будто ничего и не было.
Он остановил Верное Сердце и привязал поводья к низко склонившейся ветке дерева. Артас подошел к нему, и Непобедимый заржал. Принц улыбнулся, когда мягкая бархатная морда животного коснулась ладони, чтобы съесть кусок яблока. Непобедимого уже учили носить седло; начало долгого и тяжелого пути, и все ради того, чтобы лошадь привыкла носить человека. Но пустое седло сильно отличалось от того же пустого седла, в котором сидел человек. Но он провел много времени с этим животным. Артас прочел краткую молитву и, прежде чем Непобедимый смог отойти в сторону, быстро запрыгнул на лошадь. Яростно заржав, Непобедимый встал на дыбы. Артас намотал руку гривой и вцепился, словно колючка, длинными ногами. Конь прыгал и брыкался, но Артас держался. Он завизжал, когда Непобедимый, пытаясь сорвать его, проскакал под одной из веток, но не выпустил рук.
И тогда Непобедимый понесся галопом.
Или нет, полетел. Или, во всяком случае, так казалось принцу, которой низко пригнулся к шее лошади и смеялся во весь голос. Он никогда не ездил на более быстром животном, сердце билось в эйфории. Он даже не пытался взнуздать Непобедимого; все, что он мог, это просто держаться. Это было великолепно, дико, прекрасно, в общем, всем, о чем он только мечтал. Они бы…
Прежде чем он понял, что произошло, Артас пролетел в воздухе и тяжело плюхнулся на траву. Сначала от удара об землю он даже не мог вздохнуть. Он медленно поднялся на ноги. Тело безумно болело, но, кажется, ничего не сломано.
А Непобедимый уже был маленькой точкой вдали. Артас сильно выругался, сжал кулаки и пнул холмик. Тот подвернулся как никогда кстати.
Сэр Утер Светоносный ждал его возвращения. Артас нахмурился, соскользнул с Верного Сердца и передал поводья конюху.
– Непобедимый только что вернулся сам. У него на ноге неприятная рана, но я уверен, вы будете рады знать – конюх уверяет, что с ним все будет в порядке.
Артас солгал Утеру, что их кто-то напугал, и Непобедимый ускакал. Но по травяным разводам на одежде было видно, что он упал, а Утер никогда бы не поверил, что принц не смог удержаться на смирном старом Верном Сердце, без разницы, напуган тот или нет.
– Ты же знаешь, что тебе еще не разрешали на нем ездить, – жестко продолжил Утер.
Артас вздохнул:
– Знаю.
– Артас, неужели ты не понимаешь? Если ты будешь подвергать его нагрузкам в таком возрасте, он…
– Я понял, понял. Я мог навредить ему. Но это всего лишь один-единственный раз.
– И этого больше не повторится, не так ли?
– Да, сэр, – угрюмо сказал Артас.
– Ты пропустил свои уроки. Опять.
Артас промолчал и не поднял глаз на Утера. Он был сердит, смущен, да и тело ныло, поэтому все, что ему сейчас было нужно – горячая ванна и остротерновый чай. Его правое колено начало опухать.
– По крайней мере, ты соизволил прийти как раз к дневной молитве, – Утер оглядел его сверху донизу. – Хотя прежде тебе не помешает помыться.
Артас действительно был весь потный и знал, что воняет как лошадь. Он подумал, что это хороший запах. Настоящий.
– Поторопись. Мы собираемся в часовне.
Артас даже не знал, о чем сегодня будет молитва. От этого ему было немного неспокойно; Свет был важен как для его отца, так и для Утера, и он знал, что они хотели вырастить его таким же набожным. Конечно, он не мог отрицать то, что видел своими глазами – Свет был реален; он видел священников и не так давно появившийся орден паладинов, творящих настоящие чудеса, исцеляя и защищая. Но он никогда не испытывал особого желания сидеть и часами медитировать, как Утер, или частенько в смирении говорить о Свете, как отец. Свет был… где-то там.
Час спустя, вымывшись и переодевшись, Артас поторопился в маленькую семейную часовенку в королевском крыле.
Это был небольшой, но красивый зал. Похожа на обычную часовню, которую можно увидеть в любом людском городе, может, немного пышней и чуток поменьше. Чаша причащения, тонко выделанная из золота и инкрустированная драгоценными камнями; стол, на котором она стояла, был очень старинным. Даже скамьи имели мягкую обивку, в то время как обычные люди довольствовались без всяких излишеств деревянными досками.
Когда он тихо вошел, то понял, что был последним – и поморщился, вспомнив, что сегодня к отцу прибыли важные персоны. Вместе с постоянными прихожанами – его семьей, Утером и Мурадином – был Король Троллебой, хотя от присутствия здесь тот испытывал еще меньше удовольствия, чем Артас. И… кто-то еще. К нему спиной сидела девочка, стройная, с прямыми светлыми волосами. Артас, с любопытством разглядывая ее, налетел на одну из скамеек.
А еще умудрился уронить доспехи. Королева Лианна, все еще прекрасная в свои пятьдесят с хвостиком, обернулась на шум и нежно улыбнулась сыну. Платье на ней сидело отлично, волосы были уложены в золотистый чепец, из которого не торчал ни один волосок. Калия сердито посмотрела на него, ей было четырнадцать, а выглядела она такой же неуклюжей и забавной, как только-только родившийся Непобедимый. Видимо, весть о его проступке дошла и до нее, а может она просто на него дулась за опоздание. Теренас покосился на него, затем перевел взгляд на уже начавшего службу епископа. Артасу стало неловко, когда он увидел в том взгляде тихий укор. Ни Троллебой, ни Мурадин не обратили на него никакого внимания.
Артас сел на скамейку у задней стены. Епископ начал говорить и возвел свои руки, окутавшиеся мягким, белым сиянием. Артас хотел, чтобы девочка немного повернулась, чтобы он смог мельком посмотреть на ее лицо. Кто же она такая? Ясно, что дочь какого-то дворянина, иначе ее бы не пригласили посетить королевскую службу. Он гадал, кем бы она могла быть, она была куда интереснее, чем служба.
– …и Его Королевское Высочество, Артас Менетил, – произнес нараспев епископ. Артас весь обратился в слух, надеясь, что не пропустил ничего важного. – Да прибудет благословение Света с каждой его мыслью, словом и делом, чтобы он мог благоденствовать под ним и вырасти для служения ему паладином, – от благословения Артас почувствовал по телу умиротворенное тепло. Усталость и боль исчезли, ему стало спокойно. Епископ повернулся к королеве и принцессе. – Да снизойдет сияние света на Ее Королевское Величество, Лианну Менетил, дабы она…
Артас ухмыльнулся и подождал, пока епископ закончит благословения. Тогда он назовет девочку. Артас прислонился к стене.
– И мы покорно просим Свет благословить Леди Джайну Праудмур. Да будет одарена она его исцелением и мудростью, дабы она…
Ага! Таинственная девочка больше такой не была. Джайна Праудмур, на год моложе его, дочь Адмирала Даелина Праудмура, героя войны и правителя Кул Тираса. Что интриговало его сейчас, так это почему она была здесь и…
– …и дабы ее занятия в Даларане шли хорошо. Мы просим, чтобы она стала образцом Света, и даже как маг служила своим людям верой и правдой.
Довольно логично. Она была на пути в Даларан, прекрасный город магов, раскинувшийся недалеко от Столицы. Зная жесткие правила этикета и гостеприимства, распространенные в кругах интеллигенции, ей придется задержаться здесь на несколько дней, прежде чем продолжить свой путь.
Это, – подумал он, – будет весело.
В конце службы Артас, уже ждавший у двери, вышел первым. Мурадин и Троллебой вышли сразу за ним, радуясь, что служба, наконец, закончилась. Теренас, Утер, Лианна, Калия и Джайна проследовали за ними.
Его сестра и Джайна были стройными, у обеих были шикарные волосы. На этом сходство кончалось. Калия была утонченной до мозга костей, а лицо как будто вырезали из старой картины, такая бледная и нежная у нее была кожа. У Джайны же были яркие глаза и живая улыбка, и по походке было видно, что ей было не привыкать к долгим переправам. Она подолгу бывала на свежем воздухе, оттого ее лицо покрывал красивый загар, а на носу были рассыпаны маленькие веснушки.
Вот, решил Артас, девочка, которая не расплачется, получив в лицо снежком, или которая не откажется пойти искупаться в жаркий денек. То есть, в отличие от его сестры, с ней можно поиграть.
– Артас, на пару слов, – произнес грубый голос. Артас повернулся и увидел посла, поравнявшегося с ним.
– Конечно, сэр, – ответил Артас, его сердце ухнуло в пятки. Ему сейчас хотелось поболтать со своим новым другом – он был уже уверен, что они отлично поладят – а Мурадин, наверное, хотел отчитать его за спектакль, который он устроил в оружейной. По крайней мере, дворф был достаточно сдержан, чтобы пройти несколько шагов.
Он повернулся лицом к принцу, засунул большие пальцы за пояс, грубое лицо в раздумье сморщилось.
– Парень, – сказал он, – пойми меня правильно. Сражаешься ты ужасно.
Артас почувствовал, как кровь прилила к лицу.
– Я знаю, – ответил он. – Но отец…
– У твоего отца много забот. Не стоит тебе ничего о нем говорить.
Хорошо, что же тогда ему говорить?
– Ну да, у меня не выходит научиться самому. Вы видели, что случилось, когда я попытался.
– Я могу. Я научу тебя, если хочешь.
– Вы... вы, правда, научите? – Артас сперва не поверил, а потом обрадовался. Кроме прочего, дворфы славились боевым мастерством. Артасу было интересно, а не научит ли его Мурадин знаменитой дворфийской выдержке эля, но решил не спрашивать.
– Да, так о чем это я? Я разговаривал с твоим отцом, и он полностью “за”. А то слишком долго все это откладывалось. Но позволь прояснить кое-что. Я не принимаю извинений. Я буду суров. И если мне вдруг в голову придет мысль: “Мурадин, ты тратишь свое время”, я все брошу. Согласен, мальчик?
Артас удержался от неуместной шутки о том, что карлик намного ниже его ростом называет его “мальчик”.
– Да, сэр, – горячо произнес он. Мурадин кивнул и протянул большую мозолистую руку. Артас пожал ее. Улыбаясь, он бросил взгляд на своего отца, который был поглощен разговором с Утером. Они как один повернулись, чтобы поприветствовать его, две пары глаз сузились, и Артас про себя вздохнул. Он знал этот взгляд. Что же до игр с Джайной – скорее всего даже ему даже не удастся увидеть ее до отъезда.
Он обернулся посмотреть, как Калия, положив руку на плечо девушки, вывела Джайну из зала. Но прежде чем исчезнуть за дверьми, дочь Адмирала Праудмура повернула золотистую головку, встретилась взглядом с Артасом и улыбнулась.
[size="4"]
Глава III
[/size]
– Я горжусь тобой, Артас, – сказал отец. – Твоим отношением к ответственности.
Всю неделю, что Джайна прогостила в доме Менетилов, слово “ответственность” было нечто вроде девиза. Не только из-за занятий с Мурадином – а он оказался строгим и требовательным, как и предупреждал, и во время занятий Артасу приходилось терпеть и боль в мышцах, и синяки, а то и подзатыльники, когда дворф считал, что парень уделяет занятиям слишком мало внимания. Как Артас и боялся, Утер и Теренас рассудили, что пора бы принцу выучиться наукам. Артас вставал на рассвете, хватал скорый завтрак из хлеба с сыром и ехал на раннюю прогулку с Мурадином. Конная прогулка заканчивалась пешим походом, и двенадцатилетний юноша возвращался домой озябшим и продрогшим. Артас задавался вопросом, неужто у дворфов такая с камнями крепкая связь, что сама земля давала им силы идти по ней. Домой, принять ванную, дальше – уроки истории, математики и каллиграфии. Полдник, после чего они с Утером сидели в часовне и рассуждали о сути паладинов и их строгой дисциплине. А после ужина Артас падал без сил на кровать и засыпал крепким сном без сновидений.
Джайну он увидел всего несколько раз, и то за ужином. Наконец, он решил, что с него достаточно, и, вооружившись тем, чему его учили на уроках истории и политики, подошел к отцу и Утеру и попросил позволить ему лично проводить гостью, Джайну Праудмур, до самого Даларана.
Он умолчал, что хочет просто на время улизнуть от своих обязанностей при дворе. Теренасу нравилось думать о сыне как об очень ответственном юноше, Джайна улыбнулась от мысли о том, чем это может обернуться, а Артас получил то, что хотел. Все счастливы.
Вот так и случилось, что в начале лета, когда только распустились цветы, в лесах заплескалась жизнь, а солнце плясало над головой в ярко-синем небе, принц Артас Менетил сопровождал в удивительный город магов юную леди с красивой улыбкой и золотыми волосами.
В начале поездки случилась небольшая заминка – так Артас узнал о милой привычке Джайны Праудмур опаздывать – но он не имел ничего против. Спешить было некуда. Конечно, они шли не одни. Правила приличия предписывали придворной даме путешествовать в сопровождении стражника и слуг. Но они держались где-то позади, позволив двум молодым людям сдружиться. После недолгой поездки они остановились на привал. Пока они ели хлеб с сыром и пробовали вино, к Артасу подошел один из его людей.
– Сэр, с вашего позволения, мы начнем готовиться к ночевке в Янтарной Мельнице. А уже завтра мы двинемся к Даларану. Мы прибудем туда к сумеркам.
Артас отрицательно махнул головою.
– Нет, продолжаем путь. А остановимся на привал где-нибудь в предгорьях Хиллсбрада. Так Джайна сможет добраться к Даларану уже утром.
Он повернулся к Джайне и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, хотя ему показалось, что в ее глазах он заметил разочарование.
– Вы уверены, сэр? Мы хотели воспользоваться гостеприимством местных жителей, чтобы не заставлять леди ночевать под открытым небом.
– Все в порядке, Кайван, – сказала Джайна. – Я не из фарфора сделана.
Артас хмыкнул. Он был уверен, что скоро она убедится в обратном.
Пока слуги разбивали лагерь, Артас и Джайна пошли исследовать местность. Они взобрались на холм, с которого открывался прекрасный вид. На западе виднелись небольшие фермы у Янтарной Мельницы и даже далекие шпили крепости барона Сребролена. На востоке они почти что разглядели черты Даларана, а на юге лежал как на ладони лагерь для интернированных. По окончанию Второй Войны все орки попали в плен, и их разместили в такие вот лагеря. Это милосерднее, чем устраивать массовую казнь, говорил сыну Теренас. К тому же, орков поразил какой-то странный недуг. Почти все орки сдались без боя. Такие лагеря были разбросаны по всей стране.
Они съели пережаренного на вертеле кролика и разошлись вскоре после наступления ночи. Убедившись, что все уснули, Артас накинул поверх штанов тунику и надел сапоги. Он машинально схватил один из кинжалов и прикрепил его к поясу, а затем стал звать Джайну.
– Джайна! – шепнул он. – Проснись!
Она тихо проснулась, даже не испугавшись. Ее глаза блеснули в лунном свете. Он присел на корточки и приложил палец к губам.
– Артас? – прошептала она. – Что-то случилось?
Он усмехнулся.
– Готова к приключениям?
– Каким еще приключениям? – она склонила голову набок.
– Доверься мне.
Джайна посмотрела на него и кивнула.
– Ладно.
Как и все, она легла спать, почти не раздевшись, и ей осталось надеть только сапоги да плащ. Она встала, сделала слабую попытку пальцами расчесать светлые волосы и кивнула.
Джайна шла за ним на тот самый холм, где они были днем. Ночью идти было сложнее, но луна сияла ярко, а они были не такими уж усталыми.
– Мы идем вон туда, – сказал он, указывая вниз.
Джайна сглотнула комок в горле.
– Лагерь для интернированных?
– Видела когда-нибудь его вблизи?
– Нет. И не хочу.
Он разочаровано нахмурился.
– Да ну, Джайна. Когда еще ты увидишь орков так близко? Разве не интересно?
Выражение ее лица было не разглядеть в лунном свете, а глаза скрывала тень.
– Я… Они убили Дэрека, моего старшего брата.
– Одна из них убила и отца Вариана. Они вообще много кого убили. Поэтому их место здесь. Людям не нравится, что отец поднял налоги для содержания орков, но… идем, рассудишь сама. Я потерял хорошую возможность посмотреть на Оргрима Молот Рока в Подгороде. Эту я не упущу.
Она немного помолчала и тяжело вздохнула.
– Ладно уж… Идем назад.
– Нет, – сказала она, чем изрядно его удивила. – Пойдем.
Они спустились вниз в полной тишине.
– Отлично, – прошептал Артас. – Когда мы были здесь днем, я заметил, как стоят их патрули. Не думаю, что ночью посты меняются. Даже наоборот – их меньше. Орки в апатии, и стражники, наверно, уже и не думают, что кто-то из них попытается сбежать.
Он улыбнулся, чтобы успокоить ее.
– Нам же лучше. Кроме патрулей, кто-то всегда сидит на тех дозорных башнях. Их мы должны опасаться больше всего, но надеюсь, что они ждут опасности скорее с фронта, чем с тыла, ведь лучше всего лагерь укреплен на лицевой стене. Так что как только вот тот товарищ закончит свой обход, у нас будет довольно много времени, чтобы добраться до стены и как следует все осмотреть.
Они переждали, пока сонные охранники прошли мимо, и все равно пока, молча, сидели.
– Надень капюшон, – сказал Артас. У обоих были светлые волосы, и стража могла их легко заметить во тьме. Джайна немного нервничала, но в ней заиграл азарт, и она кивнула. К счастью, они носили темные плащи.
– Готова? – Джайна кивнула в ответ. – Тогда идем.
Они быстро и тихо спустились вниз. Артас задержал ее на мгновение, пока стражники на башне смотрели в их сторону, а затем жестом велел следовать за собой. Они помчались вперед, проверяя на ходу, на месте ли капюшоны и, через несколько шагов, прислонились к стене.
Лагеря были сколочены грубо, но крепко. Своего рода частокол из бревен, заостренных наверху и вбитых глубоко в землю. В “стене” было множество щелей, сквозь которые любопытные дети рассматривали, что творится внутри.
Сначала трудно было разглядеть, но там было несколько громадин. Артас повернул голову, чтобы получше увидеть их. То были орки что надо. Кто-то из них свернулся калачиком на земле и спал, укрывшись одеялом. Кто-то слонялся по площадке, как загнанный в клетку зверь, только без звериной тоски по свободе. Было даже что-то вроде орочьей семьи – орк, орчиха и орченок. Женщина, стройнее и ниже обычного орка, прижимала к груди маленький сверток – Артас понял, что это был младенец.
– Ох… – шепнула Джайна где-то рядом. – Они такие… грустные.
Артас фыркнул, но потом вспомнил, что нужно вести себя тихо. Он посмотрел в сторону башни – охрана ничего не услышала.
– Грустные? Джайна, эти твари разрушили Штормград. Они хотели истребить человеческий род. Твой брат погиб, Свет прости! Не трать на них свою жалость.
– Но… Я и не думала, что у них есть дети, – продолжила Джайна. – Видишь вон ту, с ребенком?
– Хорошо, конечно, но и у крыс есть дети, – сказал Артас. Его раздражали слова Джайны – хотя чего ждать от одиннадцатилетней девочки?
– Они совсем не выглядят опасными. Вы там точно уверены, что им место здесь? – она повернулась и посмотрела ему в лицо, освещенное лунным светом. – Если держать их здесь слишком дорого – почему бы их не освободить?
– Джайна, – сказал он, пытаясь говорить мягко. – Они – убийцы. Даже если сейчас они в таком вот унынии – что станет, если они вернутся на волю?
Она тихонько вздохнула и ничего не ответила. Артас покачал головой. Он уже насмотрелся, а скоро вернется охрана.
– Пойдем назад?
Она кивнула и, отступив от стены, бросилась за ним к холму. Артас оглянулся через плечо и увидел, что охрана стала возвращаться. Он схватил Джайну за талию и нырнул с ней на землю, больно упав.
– Не шевелись, – сказал он ей. – Стража смотрит прямо сюда.
Несмотря на боль, Джайна сумела застыть на месте. Держа голову как можно ниже, Артас оглянулся на стражника. На таком расстоянии он не смог разглядеть его лицо, но по его позе было видно, как ему было скучно и хотелось спать. Спустя несколько долгих секунд, что Артас слышал в ушах удары сердца, стражник повернулся в другую сторону.
– Прости, – извинился Артас и помог Джайне встать на ноги. – Все хорошо?
– Да, – ответила Джайна и улыбнулась ему.
Они вернулись в свой лагерь уже через несколько минут. Довольный, Артас лег и стал смотреть на звезды.
Хороший был денек.
Поздним утром следующего дня они прибыли в Даларан. Артас никогда раньше не бывал тут, хотя, разумеется, много слышал об этом городе. Маги были независимой и загадочной общностью – крайне могущественные, они предпочитали сами разбираться со своими делами, за исключением крайних случаев. Артас помнил, что когда Кадгар сопровождал Андуина Лотара и принца ¬– нынешнего короля – Вариана Ринна при разговоре с Теренасом, он предупреждал их об опасности, исходящей от орков. Его присутствие прибавило весомости аргументам Андуина, и не просто так. Маги Кирин-Тора не интересовались обычной политикой.
И также они не прибегали к обычной политической вежливости – например, не приглашали членов правящих семей воспользоваться их гостеприимством. Только потому, что Артас и его свита сопровождали прибывшую учиться Джайну, им было разрешено посетить город. Даларан был прекрасен, даже более великолепен, чем Столица. Он казался почти невозможно чистым и ярким, как и полагается городу, столько глубоко пропитанному магией. Здесь было несколько изящных башен, устремленных к небесам, построенных из белого камня и увенчанных фиолетовыми шпилями с золотой отделкой. Многие здания сияли, вокруг них танцевали парящие в воздухе камни. В других были окна из цветного стекла, что ловило солнечный свет. Цвели сады, аромат диких, сказочных цветов создавал столь назыщенное благоухание, что у Артаса чуть не закружилась голова. Или, может быть, это постоянные напевы магии в воздухе вызывали это чувство.
Он чувствовал себя очень простецким и грязным, когда они въезжали в город, и почти пожалел, что они провели прошлую ночь на свежем воздухе. Если бы они остановились в Янтарной Мельнице, он, по крайней мере, имел бы возможность принять ванну. Но тогда он и Джайна не имели бы шансов пошпионить в резервации.
Он посмотрел на свою спутницу. Ее голубые глаза были широко раскрыты от волнения и благоговения, рот чуть приоткрылся. Она обернулась к Артасу, и ее губы сложились в улыбку.
– Ну разве я не везунчик, что буду учиться здесь?
– Разумеется, – ответил он, радуясь за нее. Она словно впитывала здешнюю атмосферу, как путник, которому дали напиться после недели в пустыне, но сам он чувствовал себя здесь... нежеланным. Несомненно, у него не было такой склонности к магии, как у нее.
– Мне говорили, что к чужакам здесь обычно негостеприимны, – сказала она. – Я думаю, это печально. Буду рада снова увидеть тебя.
Она покраснела, и на мгновение Артас забыл о недружелюбии, которое излучал город, и искренне заверил леди Джайну Праудмур, что тоже будет рад снова встретиться с ней.
Очень, очень рад.
– Опять ты как маленькая гномка! Дай дерну за косич… Уф!
Дворф получил по шлему щитом так, что отшатнулся на пару шагов назад. Артас хлестнул мечом воздух, с застывшей из-под шлема улыбкой. Затем он внезапно упал и тяжело приземлился на спину. Перед его глазами появилась голова с длинной бородой, и он едва успел вовремя поднять клинок, чтобы отразить удар. Ворча что-то про себя, он подтянул ноги к груди и резко разогнул, ударил ступней Мурадина прямо в живот. Теперь уже дворф грохнулся на спину. Артас одним плавным движением подскочил и встал на ноги. Он подбежал к учителю, все еще лежащему на полу, и стал наносить удар за ударом, пока Мурадин не сказал то, чего Артас действительно никогда не ожидал услышать.
– Я сдаюсь…
Артас тут же перестал, встал в полный рост, но оступился. Мурадин лежал, где и раньше, тяжело дыша.
Сердце Артаса сковал страх.
– Мурадин? Мурадин!
Добродушный хохот вырвался из-под густой бронзовой бороды.
– А хорошо ты меня уделал, парень. И в правду, хорошо.
Он изо всех сил попытался присесть, и Артас подал руку, чтобы помочь дворфу подняться на ноги. Мурадин со счастливым видом размял руки.
– Так ты все-таки слушал меня, когда я рассказывал об этом трюке?
Немного смущенный похвалой, Артас улыбнулся. Кое-что из того, чему Мурадин его научил, будет повторено и отточено во время его обучения делу паладина. Но остальное… Ну, вряд ли Утер Светоносный когда-нибудь узнает, как эффективно нанести удар ногами, когда тебя сбили с ног, или насколько полезной в крайних случаях может оказаться разбитая бутылка вина. Драка – это драка, и Мурадин Бронзобород был рад, что Артас узнал все ее стороны.
Артасу теперь было четырнадцать, и он бы обучался с Мурадином по несколько раз в неделю, если бы дворфа временами не отправляли в дальние края с дипломатическими поручениями. Сначала, как они оба и ожидали, все было просто ужасно. С первых занятий Артас уходил хромая, весь в крови и ушибах. Он упрямо отмахивался от всех, кто предлагал залечить раны, считая боль одной из сторон обучения. Мурадин одобрял это и давил на Артаса еще сильнее. Артас никогда не жаловался, даже тогда, когда Мурадин нападал на Артаса, хотя тот уже не мог от изнеможения и щит поднять.
И за то, что он никогда не ныл и не пытался улизнуть от тренировок, Артас был вознагражден вдвойне: он хорошо вышколился и завоевал уважение Мурадина Бронзоборода.
– Ну да, сэр, я был весь во внимании.
– Славный малый, славный, – Мурадин похлопал его по плечу. – Теперь иди. Сегодня я получил хорошую трепку. Ты заслужил отдых.
При этих словах его глаза загорелись, и Артас кивнул, соглашаясь. Сегодня именно Мурадин получил хорошую трепку. И, казалось, он был рад этому не меньше Артаса. Сердце принца внезапно вспыхнуло привязанностью к дворфу. Хоть Мурадин и был строгим учителем, но Артас его сильно любил.
Он тихонько присвистнул и пошагал к своей комнате, когда его остановил отчаянный крик.
– Нет, отец! Я не буду!
– Калия, я устал от этого спора. У тебя нет выбора.
– Папочка, прошу, не надо!
Артас подошел немного поближе к комнате Калии. Дверь была приоткрытой, и с волнением он подслушал разговор. Теренас души не чаял в Калии. Что же он мог попросить такого, что она стала вести себя как маленькая плаксивая девочка?
Калия тихонько плакала. Артас не мог больше этого выносить. Он распахнул дверь.
– Простите, я не мог этого не услышать. Что случилось?
Теренас в последнее время вел себя странно, а теперь он ужасно гневался на шестнадцатилетнюю дочь.
– Не твое дело, Артас! – отрезал Теренас. – Я приказал Калии сделать кое-что для меня. И она сделает.
Калия в слезах упала на кровать. Артас смотрел то на отца, то на сестру, и был чрезмерно удивлен. Теренас что-то пробормотал и ветром вылетел с комнаты. Артас бросил взгляд на Калию и помчался за отцом.
– Отец, стой! Что происходит!
– Не спрашивай! Долг Калии – повиноваться отцу.
Теренас вошел в приемную. Артас узнал сидящего в ней лорда Давала Престора, молодого дворянина, о котором Теренас был очень высокого мнения. Еще там была пара волшебников из Даларана, которых он не знал.
– Вернись к сестре, Артас, и попытайся ее успокоить. Я приду к вам, как только смогу, обещаю.
Окинув взглядом троих гостей, Артас кивнул и вернулся в комнату Калии. Его сестра не сдвинулась с места, хотя рыдания и утихли. В общем, Артас просто стоял возле ее кровати и неловко себя чувствовал.
Калия села на кровать, по ее лицу текли слезы.
– Мне… мне жаль, что ты видел это, Артас, н-но быть может это к лучшему.
– Что отец от тебя хотел?
– Он хочет против воли выдать меня замуж.
Артас моргнул.
– Калия, тебе только шестнадцать, тебе еще даже нельзя выходить замуж.
Она достала платок и вытерла покрасневшие глаза.
– Я так ему и сказала. Но отец говорит, что это пустяк. Мы бы обвенчались, и я вышла бы за лорда Престора в свой день рождения.
Сине-зеленые глаза Артаса расширились, теперь он понял, почему здесь был Престор.
– Ну ладно, – как-то нескладно начал он. – Он хорошо сложен, и… наверное, красив. Так все говорят. По крайней мере, он не старый хрыч.
– Ты не понимаешь, Артас! Мне все равно, красивый он, щедрый, или добрый. Просто… Просто, у меня даже нет выбора. Я… Я прямо как одна из ваших лошадей. Я не человек, а вещь. И выйду за того, за кого захочет отец… вот такой вот выгодный политический ход.
– Ты… Ты не любишь Престора?
– Люблю? – ее синие, покрасневшие от слез глаза, сузились в гневе. – Да я едва его знаю. Он ни разу даже… Ох, что толку-то? Я ведь знаю, что это – среди знати обычное дело. Мы пешки на шахматной доске. Но от отца я никогда, ну никогда такого не ожидала…
Артас тоже не ожидал. Он еще даже и не задумывался о браке. Его больше увлекали занятия с Мурадином и прогулки на Непобедимом. Но Калия была права. Среди знати это обычное дело, жениться, чтобы укрепить свое положение.
Но он никогда не думал, что отец продаст свою дочь как… чистокровную лошадь.
– Калия, мне, правда, жаль, – искренне сказал он. – Может еще можно что-то сделать? Может, ты сможешь убедить отца, что будет лучше, если ты выйдешь за того, кто сделает тебя счастливой.
Калия горько покачала головой.
– Бесполезно. Ты его слышал. Он и не спрашивал меня, не предлагал выйти за Престора – он приказал мне, – она умоляюще посмотрела на него. – Артас, пообещай, что когда ты станешь королем, со своими детьми такого не сделаешь!
Детьми? Артас совсем не был готов думать о детях. У него даже не было… Нет, была, но он не думал он ней, как о…
– И перед тем, как жениться – а папа не прикажет тебе, как мне – убедись, что ты можешь позаботится о той девушке, а она – о тебе. Ну, или хотя бы спроси ее, хочет ли она разделить с тобой постель.
Она снова заплакала, но Артас был слишком ошарашен тем, что перед ним открылось. Ему было всего четырнадцать, но спустя всего три года он достигнет совершеннолетия. Он внезапно вспомнил отрывки бесед о будущем рода Менетилов, которые частенько слышал там и тут. Его жена будет матерью короля. Он должен выбирать тщательно, а еще, как просила Калия, слушая сердце. Его родители любили друг друга. Даже после стольких лет брака это было видно в их улыбках и жестах. Артасу хотелось так же. Он хотел спутницу жизни, друга, …
Он нахмурился. А что, если он ее не встретит?
– Прости, Калия, но, быть может, тебе повезло. Могло быть иначе – выбирала бы та сама, но не нашла то, что искала.
– Лучше так, чем быть… к-куском мяса на базаре.
– У каждого свой долг, – спокойно и мрачно заметил Артас. – Твой – выйти за того, кого укажет отец, мой – женится на той, что будет хорошей королевой.
Он резко встал.
– Мне жаль, Калия.
– Артас… Куда ты?
Он не ответил, промчался через дворец к конюшням и, не дожидаясь конюха, сам вскочил на Непобедимого. Артас знал, что это всего лишь отсрочка, но успокоить в четырнадцать лет может и временное решение.
Он откинулся на спину Непобедимому, белая грива хлестала его лицо. А конь скакал все вперед, и в каждом его движении были сила и изящество. Артас от всей души улыбнулся. Никогда он не был так счастлив, как верхом на этом коне, когда они оба сливались в единое прекрасное целое. Он очень долго ждал возможности проехаться на коне, которого знал с самого рождения, но это того стоило. Они были прекрасны. Непобедимому от него ничего не было нужно, разве что вырваться из тесных конюшен, точно так же, как Артас хотел вырваться со двора. И вместе они так и сделали.
Артас любил так скакать. На востоке от Столицы, возле усадьбы Бальнира, было несколько холмов. Непобедимый мчался вперед, разрывая копытами землю, прямо к краю обрыва. Он резко развернулся – несколько камушков полетели вниз – и поскакал вдоль узкой тропы. Его сердце бешено стучало вместе с сердцем Артаса. Тот повел коня налево, вдоль набережной, самым коротким путем к имению Бальнира. Непобедимый не был против, как и не был против прыгнуть через обрыв. Они собрались духом, и в один прекрасный миг всадник, с замеревшим сердцем, полетел вместе с конем. Они мягко приземлились на траву и умчались вдаль.
Непобедимые.
[size="4"]Глава IV[/size]
– Как видите, Ваше Высочество, – сказал генерал-лейтенант Аэделас Блэкмур, – налоги расходуются целесообразно. Нами были учтены все меры предосторожности. Фактически, система безопасности здесь настолько сильна, что нам удалось даже устраивать гладиаторские бои.
– Как мне и рассказывали, – ответил Артас, осматривая Дарнхольд вместе с командиром лагерей для военнопленных орков. Крепость сама по себе не была высылочным пунктом, скорее руководящим центром для остальных лагерей, она была огромна, а вокруг нее витала атмосфера праздника. Воздух в этот яркий осенний денек был бодрящим, синие и белые знамена трепетали под бризом над крепостью. Ветер развевал длинные черные, как крылья ворона, волосы Блэкмура и подхватывал плащ Артаса, пока они прогуливались вдоль крепостных валов.
– Вы обязательно должны это увидеть, – настаивал Блэкмур, заискивающе улыбаясь принцу.
Эта неожиданная проверка была идеей Артаса. Теренас похвалил его за инициативу и милосердие.
– Мы должны это сделать, отец, – говорил Артас, хотя не последняя по списку причина его поездки состояла в том, чтобы убедиться в правдивости слухов о домашнем орке, которого содержал генерал-лейтенант. – Мы должны быть уверены, что деньги идут в лагеря, а не в карман Блэкмуру. Мы должны выяснить, действительно ли он заботится о гладиаторах, и не пошел ли Аэделас по стопам своего отца.
На отце Блэкмура, генерале Эделин Блэкмуре, было клеймо предателя, которого осудили и признали виновным в продаже государственных тайн. Хотя эти преступления имели место, когда его сын был совсем ребенком, клеймо пристало за Аэделасом на всю его жизнь. Только многочисленные победы и особая свирепость в войне с орками позволили Блэкмуру пойти на повышение. Однако Артас не мог не почувствовать от дыхания генерал-лейтенанта запаха ликера, и это уже с самого утра. Он подозревал, что такая специфическая информация не будет для Теренаса чем-то новым, но он в любом случае должен был внести это в свое донесение.
Артас посмотрел вниз, притворившись, что ему интересно наблюдать за кучей охранников, стоящих, словно штык. Он подумал, а были ли они также внимательны, когда за ними не наблюдал их принц.
– Я с нетерпением жду сегодняшней встречи, – сказал он. – Так я увижу вашего Тралла в действии? Я наслышан о нем.
Блэкмур усмехнулся, обнажив белые зубы и поглаживая свою аккуратную козлиную бородку.
– Вообще-то мы не планировали выпускать его сегодня, но для Вас, Ваше Высочество, я подберу ему пару достойных соперников.
Через два часа обход по лагерю был окончен, и Артас согласился разделить вкусный обед с Блэкмуром и молодым лордом по имени Каррамин Лангстон, которого Аэделас представил как “мой протеже”. Артас инстинктивно ощутил неприязнь к Лангстону, заметив его изнеженные руки и вялое поведение. По крайней мере, Блэкмур добился своего титула; а этот мальчишка – Артас думал о нем, как о мальчишке, хотя Лангстон был старше семнадцатилетнего Артаса – получил все на тарелочке с золотой каемочкой.
– Что ж, хотя мне все досталось точно так же, – подумал принц, но еще он знал, что королям иногда приходиться приносить жертвы. Было похоже, что Лангстон никогда себе ни в чем не отказывал. И сейчас он не собирался ограничивать себя, заглотив мясо лучшего сорта, кучу выпечки и далеко не одну кружку вина. Блэкмур, напротив, ел скромно, а пил даже больше Лангстона.
Неприязнь Артаса к ним стала еще сильней, когда к столу подошла совсем юная девушка из прислуги, и Блэкмур позволил себе дотронуться до нее самым грубым образом, как будто она была его собственностью. Девочка с золотистыми волосами, одетая по-простому, с красивым лицом, не нуждавшимся в женских уловках, лишь улыбнулась, как будто все было в порядке, но Артас увидел в ее синих глазах несчастье.
– Это Тарета Фокстон, – представил ее Блэкмур, все еще лаская руку девочки, пока она собирала посуду. – Дочь моего слуги, Таммиса, с которым, уверен, вы встретитесь позже.
Артас одарил девушку благожелательной улыбкой. Она напомнила ему Джайну – своими волосами, блестящими как солнце, и загорелой кожей. Она тут же улыбнулась в ответ, а затем скромно отвела взгляд, уже собрав всю кухонную утварь, быстро сделала реверанс и поспешно удалилась.
– Скоро Вам предоставят точно такую же, – заявил Блэкмур, посмеиваясь. Артасу потребовалась секунда, чтобы понять смысл сказанного, после чего он зажмурился от удивления. Те двое лишь сильнее загоготали, и Блэкмур поднял свой кубок.
– За светловолосых дам, – сказал он мурлычущим голосом. Артас оглянулся назад, где была Тарета, подумал о Джайне и, переступив через себя, поддержал тост.
Уже через час Артас уже забыл о Тарете Фокстон и своем негодовании. Его голос охрип от крика, его руки болели от аплодисментов, в общем, он отлично проводил время.
Поначалу он чувствовал себя неуютно. Сначала на арене бились животные, натравленные друг против друга, борясь до смерти безо всяких на то причин, кроме как для удовольствия публики.
– Как вы ухаживаете за ними перед схваткой? – спросил Артас. Он любил животных; ему было неприятно, что над ними так издеваются.
Лангстон открыл было рот, но Блэкмур остановил его быстрым жестом. Он улыбнулся, откинулся назад в своем ложе и взял гроздь винограда.
– Ну, конечно же, мы хотим, чтобы они были перед боем в тонусе, – сказал он. – Так что за ними присматривают и ухаживают очень даже хорошо. Как вы видите, битвы проходят быстро. Если животное выживет, но больше будет не в состоянии продолжать сражаться, мы быстро и милостиво его добьем.
Артас надеялся, что ему не солгали. Колики в груди подсказывали ему, что все на самом деле было совсем не так, но он решил не обращать на это внимания. То чувство исчезло, когда в битву против зверей пошли люди. Пока он был прикован к действию, Блэкмур пояснял:
– Воинам хорошо платят. Можно сказать, они становятся местными знаменитостями.
А орка все не было и не было. Артас понимал почему, и был даже не против. Ведь этого он ждал больше всего – увидеть питомца Блэкмура, орка, найденного еще младенцем и воспитанного, чтобы сражаться на этой арене.
И он не был разочарован. Было очевидно, что все было лишь подогревом. Когда врата заскрипели и открылись и огромная зеленая фигура вышла вперед, все вскочили и закричали. И Артас был среди них.
Тралл был огромен, он был велик даже для орка, ибо был куда здоровее и живее остальных орков, которых показывали Артасу в лагерях. Брони на нем было немного, а шлема не было вовсе, через зеленую кожу проступали шары сильных мускулов. Было заметно, что он неплохо держится на арене, даже лучше, чем другие гладиаторы. Зрители взорвались овациями, Тралл обошел кругом арену, вскидывая к небу кулаки, и позволяя падать на свое уродливое лицо лепесткам роз, которые обычно готовили для празднеств.
– Это я научил его этому, – гордо сказал Блэкмур. – Если подумать, это довольно странно. Толпа приветствует его, и при этом каждый надеется, что с ним будет покончено.
– Он когда-нибудь проигрывал?
– Никогда, Ваше Высочество. И этого никогда не произойдет. И все же люди продолжают надеяться, а деньги продолжают течь рекой.
Артас оглянулся на него.
– Пока королевская казна получает свой процент от вашего дохода, генерал-лейтенант, вам будут разрешено проводить подобные игры, – он снова посмотрел на орка, наблюдая, как тот заканчивал свой триумфальный обход. – Он же… полностью под контролем, не так ли?
– Абсолютно, – немедленно ответил Блэкмур. – Он был воспитан людьми, его научили бояться и уважать нас.
Как будто услышав эти слова, что было не возможно – ор толпы был просто оглушителен, Тралл посмотрел туда, где сидели Артас, Блэкмур и Лангстон. Он ударил кулаком в грудь в знак приветствия и низко поклонился.
– Видите? Это существо предано мне целиком и полностью, – промурлыкал Блэкмур. Он встал, снял флаг и махнул им, а на другом конце арены крепкий рыжий парень махнул еще одним флагом. Тралл повернулся к вратам, сжимая огромный топор, который ему на этот раз дали.
Охранники начали поднимать решетку, и, прежде чем она полностью открылась, из нее вылетел медведь размером с Непобедимого. Его мех ощетинился, сам он тут же бросился на Тралла, как будто им выстрелили из пушки, а его рев прорывался даже сквозь рев толпы.
Тралл спокойно стоял, отступив в самый последний момент и, легко взмахнув огромным топором, нанес страшный удар в бок медведя. Животное как безумное заревело от боли, кружась и разбрызгивая повсюду кровь. И снова орк выбрал выжидательную позицию, но как только зверь снова набросился на него, он ринулся в лобовую с невероятной быстротой. Оказавшись рядом с мордой медведя, он на прекрасном Всеобщем выкрикнул гортанным голосом насмешку, за которой последовал взмах топора и страшный хруст. Голова медведя почти что отлетела от шеи, но тот еще несколько секунд бежал, прежде чем замертво свалиться наземь.
Тралл отбросил голову зверя в сторону и издал победоносный клич. Толпа словно сошла с ума. Артас внимательно смотрел на триумфатора.
На орке не было ни царапины, и как мог судить Артас, чудовище даже не устало.
– Это только начало, – сказал Блэкмур, улыбнувшись, увидя выражение Артаса. – Сейчас его атакуют сразу три человека. При этом он должен не убить их, а только победить. Тут важна скорее стратегия, нежели грубая сила, но, признаюсь, есть что-то в том, как он обезглавливает медведя одним-единственным ударом; это всегда заставляет меня гордиться им.
Три гладиатора, большие, сильные и натренированные мужчины, вышли на арену и приветствовали противника и толпу. От Артаса не укрылось, как Тралл расценивал их, и принц задумался, а стоило ли Блэкмуру обучать своего питомца так чертовски хорошо сражаться. Если Тралл когда-нибудь сможет бежать, то он научит этому и других орков.
Несмотря на усиленные меры безопасности, это было очень даже возможно. В конце концов, если Оргримму Молоту Рока удалось сбежать из Подгорода в самом центре дворца, то Траллу не составит труда удрать из Дарнхольда.
Визит Артаса продлился еще пять дней. В один из них, поздно вечером, Тарета Фокстон заглянула в заезжий дом к принцу. Это его озадачило, ибо слуги не ответили на ее стук в дверь, еще более он был поражен, увидев, что белокурая девица принесла с собой поднос, полный еды. Судя по глазам, она была крайне удручена, но платье было таким открытым, что Артас поначалу лишился дара речи.
Она поклонилась ему:
– Мой лорд Блэкмур послал меня с тем, чтобы вы хорошо провели время, – передала она. Ее щеки запылали. Артас тоже был смущен.
– Я... передайте своему хозяину благодарность, хотя я и не голоден. Вы случайно не знаете, что он сделал с моими слугами
– Их пригласили на трапезу слуги генерал-лейтенанта, – объяснила Тарета. Она все еще боялась посмотреть принцу в глаза.
– Понятно. Что ж, это в его духе; уверен, здешние мужчины ценят это.
Она не двинулась с места.
– Что-нибудь еще, Тарета?
Ее щеки вспыхнули еще сильнее, и она подняла свою голову. Ее глаза были спокойны, отрешены.
– Лорд Блэкмур послал меня, чтобы вы хорошо провели время, – повторила она. – Чтобы вы наслаждались.
До него медленно начало доходить то, что она имела в виду, и это его ошарашило, смутило, даже разгневало. Он едва сдержался – в конце концов, она была ни в чем не виновата, и даже скорее была жертвой.
– Тарета, – сказал он, – я с благодарностью приму пищу. Ни в чем другом я не нуждаюсь.
– Ваше Высочество, боюсь, он настаивает на обратном.
– Передайте ему, что все просто прекрасно.
– Сэр, вы не понимаете. Если я вернусь вот так, он...
Он мельком взглянул на ее руки, держащие поднос, на которые ниспадали длинные красивые волосы. Артас подошел к ней, поднял ее локоны и нахмурился, увидев коричнево-синие заживающие следы на запястьях и горле.
– Ясно, – сказал он. – Проходи внутрь.
Как только она зашла, он закрыл дверь и обратился к ней.
– Оставайся, сколько посчитаешь нужным, а потом можешь вернуться к нему. А пока что помоги-ка мне все это съесть.
Он жестом попросил ее сесть, сам он взял стул напротив нее, тут же схватив маленькое печенье.
Тарета закрыла глаза. Она прождала целую минуту, прежде чем поняла, что он ей предложил, затем ее лицо озарилось робким облегченьем и искренней благодарностью, она даже попробовала вино. Скоро она перестала открещиваться от его вопросов лишь короткими вежливыми фразами, и они провели следующие несколько часов, что-то обсуждая, пока не поняли, что ей уже надо возвращаться. Забирая поднос, она сказала ему:
– Ваше Высочество... Мне было приятно узнать, что у человека, который будет нашим королем, столь доброе сердце. Леди, которую Вы сделаете Вашей королевой, очень повезло.
Он улыбнулся и закрыл за ней дверь, и на секунду оперся о проем.
Леди, которую бы он хотел сделать своей королевой. Он вспомнил свою беседу с Калией; к счастью для его сестры, у Теренаса зародились подозрения начет Престора – вроде бы ничего нельзя было доказать, но этого оказалось достаточно, чтобы задуматься.
Артас уже старше, чем была Калия, когда отец почти сосватал ее с Престором. Похоже, ему пора задуматься о королеве.
А завтра он уедет отсюда, ни на минуту не задерживаясь.
Воздух потрескивал от зимнего морозца. Чудные осенние деньки прошли, и деревья скинули свои золотые, красные и желтые наряды, превратившись в оголенные скелеты под серым угрюмым небом. Еще через несколько месяцев Артасу должно было исполниться девятнадцать, он вступит в орден Серебряной Длани, и он был к этому готов. Его обучение у Мурадина закончилось несколько месяцев назад, и теперь его учителем стал Утер. Наука оказалась несколько не та, но в чем-то они были схожи. Мурадин преподавал внимательность и готовность выиграть сражение любой ценой. Паладины проповедовали более религиозный взгляд на битву, сосредотачиваясь больше на настрое в пылу боя, чем на владении мечом. Артасу оба метода показались действенными, хотя временами он задумывался, а будет ли у него возможность использовать то, что он узнал, в настоящем сражении.
Обычно в это время он посещал молитвенное собрание, но его отец ушел на дипломатическую встречу в Стромгард, а Утер сопровождал его. Это значило, что теперь у Артаса появилось несколько свободных дней, которых он не собирался тратить впустую, несмотря на мрачную погоду. Он прижался к Непобедимому, мчащемуся по поляне, снег на земле совсем не мешал могучему животному. Принц видел не только свое дыхание, но и великолепного белого коня, когда Непобедимый качнул головой и фыркнул.
С неба вновь посыпал снег, не мягкие пушистые хлопья, лениво падающие на землю, а маленькие жалящие осколки. Артас нахмурился и прижался к коню. Еще немного, и он повернет назад, уверял он самого себя. Он мог бы даже остановиться в усадьбе Бальнира. Его давненько там не было; Джорум и Джарим наверняка будут рады увидеть того прекрасного коня, в которого превратился неуклюжий маленький жеребенок.
Повинуясь этому желанию, Артас легким ударом левой ноги заставил Непобедимого развернуться. Конь послушно исполнил желание своего господина. Пошел снегопад, крошечные иглы кололи его, и Артас завернулся в плащ, чтобы хоть как-то укрыться от колкого снега. Непобедимый встряхнул головой, тело подергивалось так же, как когда летом его раздражали мухи да слепни. Он галопом скакал вниз по дороге, вытянув вперед шею и, как и Артас, наслаждаясь каждым мгновеньем.
Они приближались к оврагу, перепрыгнув который конь быстро доберется до теплой конюшни, а его наездник – до горячего чая. А уж потом они вернутся во дворец. Лицо Артаса уже цепенело от холода, рукам в изящных кожаных перчатках было не намного лучше. Он натянул замерзшими руками узды, едва заставляя пальцы согнуться, и приготовился к прыжку Непобедимого – нет, к полету, так он обычно себе это представлял, лишь за тем исключением, что...
... они не могли летать. В последнее мгновенье Артас к своему ужасу почувствовал, как копыта Непобедимого заскользили по покрытому льдом камню, конь перевернулся в воздухе и заржал, отчаянно пытаясь зацепиться за что-то в разреженном воздухе. У Артаса пересохло в горле, он понимал, что кричит и ничего не может поделать с тем, что они на всем скаку летят не на укрытую снегом мягкую траву, а на острые камни. Он что есть силы тянул узды, как будто это могло что-то изменить, что-то исправить...
Грохот прервал его оцепенение, он сразу пришел в себя, услышав леденящий душу вопль корчащегося в муках животного. Поначалу он не мог даже пошевелиться, при попытке пойти навстречу страшным крикам его тело охватила судорога. Наконец, ему удалось сесть. По телу прошел болевой спазм и боль от удушья. Он понимал, что сломал, в лучшем случае, ребро.
К тому времени уже разыгралась свирепая метель. Он видел лишь на два метра впереди, не больше. Стараясь забыть о боли, он вытянул шею, пытаясь найти...
Непобедимого. Его взгляд привлекло слабое движение и темно-красное пятно, растекающееся по таящему снегу.
– Нет, – прошептал Артас и вскочил на ноги. Все вокруг потемнело, и он чуть снова не потерял сознание, едва устояв на ногах. Медленно он стал пробираться к перепуганному животному, перетерпевая боль и хлеставший ветер со снегом, изо всех сил пытавшиеся сбить его с ног.
Непобедимый бился на окровавленном снегу, обе его передние ноги были переломаны. Артас чувствовал, как его выворачивает при виде конечностей, не длинных и стройных, а страшно вывернутых. Вскоре то, как Непобедимый безуспешно старался подняться на обезображенные ноги, милостиво застлили снег и горькие слезы, горючим потоком лившиеся по щекам принца.
Он рыдал, бил коня, склонился над переломанными коленями остервенелого зверя, но что он мог сделать? Это ведь не царапина, которую можно просто перевязать и помочь Непобедимому добраться до теплого стойла и горячей похлебки. Артас пытался дотронуться до его головы, чтобы хоть как-то успокоить коня, но Непобедимый словно обезумел от агонии, продолжая кричать.
Помощь. Жрецы или сэр Утер, может, могли бы излечить его...
Сердечная боль оказалась страшней, чем телесная. Епископ ушел вместе с отцом и Утером в Стромгард. В деревне должен был быть священник, но мало того, что Артас не знал, где именно, так еще и при такой буре...
Он отошел от животного, закрыв глаза и уши, плача навзрыд так, что тряслось все тело. Из-за бури ему ни за что не удастся найти целителя прежде, чем Непобедимый умрет от ран или лютого холода. Артас не был уверен даже в том, найдет ли он усадьбу Бальнира, которая была совсем рядом. Весь мир, кроме умирающего коня, стал белым. Конь, который доверял своему хозяину настолько, что прыгнул на ледяной дороге, теперь барахтался в алой дымящейся луже.
Артас знал, что должен был сделать, но он никак не мог решиться.
Он не знал, как долго просидел там, плача, пытаясь не видеть и не слышать своего коня, пока, наконец, Непобедимый не затих. Он лежал на снегу, тяжело дыша, его глаза, полные страдания, бегло метались.
Артас, не чувствуя тела, как-то подошел к животному. Каждый вздох был мукой, но он пересилил эту боль. Это была его ошибка. Его ошибка. Он положил большую голову коня себе на колени, и на счастливый миг ему показалось, что он не на снегу с раненным животным, а в конюшне, в которой кобыла родила Непобедимого. Тогда все только начиналось, и ничто не предвещало такой печальный конец, которого можно было бы избежать.
Слезы закапали на широкую скулу коня. Непобедимый вздрогнул, тяжелые веки поднялись, обнажив карие глаза, в которых зияла тихая боль. Артас снял перчатки и нежно провел рукой по серой морде, заляпанной багровыми пятнами крови, чувствуя тепло жеребца. Медленно, он снял голову коня с коленей, встал на ноги, и потянулся согревшейся рукой за мечом. Его обувь впитывала красную лужу посреди расстаявшего снега.
– Мне жаль, – сказал он. – Мне очень жаль.
Непобедимый был спокоен, доверчиво смотря на него, как будто понимал, что сейчас произойдет, как будто понимал – так надо. Этого Артас не мог вынести, лицо снова залили слезы, застилая перед ним все. Он с трудом вытер их.
Артас поднял меч и резко опустил его вниз.
По крайней мере, он сделал все правильно; один-единственный сильный и холодный удар прямо в горячее сердце Непобедимого. Он чувствовал, как меч пронзает кожу, плоть, как разрезает кости и даже воткнулся в землю. Непобедимый выгнулся в последний раз и неподвижно замер.
Когда снегопад утих, его нашли Джорум и Джарим. Он согнулся над застывшим телом некогда великого коня, полного жизни и сил. Когда старик наклонился, чтобы поднять его, Aртас вскрикнул от боли.
– Мне жаль, парень, – сказал Джорум невыносимо добрым голосом. – И за то, что причинил тебе боль, и за это несчастье.
– Да, – слабо ответил Артас, – несчастье. Он подскользнулся…
– Неудивительно, при такой-то погоде. Уж слишком быстро началась эта буря. Вам повезло, что остались живы. Пойдемте к нам в дом, мы пошлем кого-нибудь во дворец.
Отдавшись в сильные руки фермера, Артас спросил:
– Вы же похороните его… здесь? Чтобы я мог его навещать?
Бальнир обменялся взглядом со своим сыном, затем кивнул.
– Да, конечно. Он был благородным конем.
Артас в последний раз посмотрел на тело коня, которого он звал Непобедимым. Все верили, что это был лишь несчастный случай, и он не стал их в этом разубеждать, не в силах перенести правду, что все произошло по его вине.
И он дал клятву, что если кто-либо еще когда-либо будет нуждаться в защите – что если нужно будет принести жертву ради благополучия остальных – он сделает это.
– Чего бы это ни стоило, – подумал он.
[size="4"]Глава V[/size]
Лето было в самом разгаре, и беспощадное солнце пекло голову Его Высочества Принца Артаса Менетила, пока он ехал по улицам Штормграда. Настроение у него было скверным, несмотря на то, что этого дня принц с нетерпением ждал всю свою жизнь. От солнца накалилась броня, и Артас думал, что зажарится до смерти еще до того, как достигнет собора. Он сидел на своем новом коне, который только лишний раз напоминал, что эта сильная, хорошо обученная и воспитанная лошадь не была Непобедимым, погибшим несколько месяцев назад и по которому он горько тосковал. Тут он заметил, что даже не задумывался над тем, что ему придется делать на церемонии.
Отец ехал рядом, и, казалось, не замечал раздражения сына.
– Это долгожданный день, сын мой, – сказал Теренас, поворачиваясь, чтобы улыбнуться Артасу.
Несмотря на зной и немалый вес шлема, Артас был ему рад; он скрывал лицо, а сейчас он вряд ли смог бы убедительно улыбнуться.
– И правда, отец, – спокойно ответил он.
Это было одно из самых больших празднований, которые когда-либо видел Штормград. Помимо Теренаса, сюда целыми парадами по белым городским мостам к Великому Собору Света, разрушенному во время Первой Войны, но теперь стоящему в еще большем великолепии, стекались короли, дворяне и рыцари.
Друг детства Артаса – Вариан, король Штормграда, теперь уже был женат и даже стал отцом. Он распахнул двери дворца всем посетившим его в этот день властителям и их свитам. Вчера он весь вечер просидел с Варианом, попивая мед и разговаривая о том да сем, и это, пожалуй, было для Артаса самым лучшим, что с ним произошло за все путешествие. Болезненный, травматичный юноша за десять лет превратился в уверенного, красивого и мудрого короля. Где-то раним утром, после полуночи, они пошли к складу оружия, достали деревянные мечи, и так и дрались друг с другом до самого рассвета, смеясь и вспоминая прошлое, хотя после выпитой ими медовухи они на мастеров меча как-то не были похожи. Вариан, которого обучали еще с раннего детства, всегда был на высоте, и, позрослев, он стал даже лучше. Но Артас был таков, что выкладывался так хорошо, как только мог.
Теперь же его ждала сплошная формальность, броня до безумия накалилась, а внутренний голос ворчал, что он не заслужил той чести, что намеревались ему оказать.
Иногда Артас делился своими чувствами с Утером. Грозный паладин, который был олицетворением Света для Артаса, с тех самых пор как он его помнил, ошеломил его своим ответом.
– Парень, никто не чувствует себя к этому готовым. Никто не чувствует, что он заслуживает этого. И знаешь почему? Потому что никто не заслуживает. Его сияние, чистоту и простоту. Мы никогда не достойны, просто потому, что мы человечны, и все люди, да и эльфы, и дворфы, и все остальные расы – грешны. Но, так или иначе, Свет любит нас. Эта любовь дает нам то, что может возвысить нас. Он любит нас за то, на что мы можем решиться, чтобы помочь другим. И он любит нас, потому что мы можем помочь ему разделить его послание, каждый день стремясь быть достойными, даже понимая, что мы никогда не сможем стать таковыми.
Он хлопнул по плечу Артаса, дав ему свою простую улыбку, нечасто играющую на его лице.
– Так стой там сегодня, как стоял я, чувствуя, что ты, возможно, не сможешь заслужить его и никогда не станешь достойным, и знай, что ты находишься на том самом месте, где когда-то стоял каждый паладин.
Это немного успокоило Aртаса.
Он распрямил свои плечи, убрал забрало, и, улыбнувшись, помахал толпе, которая весело приветствовала его. На него бросали лепестки роз, и откуда-то проревела труба. Они достигли собора. Артас спешился, и конюх увел его скакуна. Другой слуга взял шлем, который только что снял принц. Его светлые волосы были влажными от пота, и он быстро стянул с себя латные рукавицы.
Артас никогда не был прежде в Штормграде, и он был впечатлен смесью мощи и благоговения, излучаемого собором. Медленно он двинулся по покрытой коврами резной лестнице, радуясь прохладе здания. Аромат ладана успокаивал и был знаком; такой же его семья жгла в маленькой часовне.
Теперь здесь не было толпы, только тихие, почтительные ряды видных персон и духовенства. Артас узнал некоторых: Генн Седогрив, Торас Троллебой, Адмирал Даэлин Праудмур...
Артас моргнул, затем его губы изогнулись в улыбке. Джайна! Она, конечно, выросла за эти годы, с тех пор как он видел ее последний раз. Она не была ошеломительно красива, но довольно умна и жизнерадостна, он тянулся к ней как мальчик, влекомый маяком. Она поймала взгляд Артаса и слегка улыбнулась, склонив голову в знак почтения.
Артас переключил свое внимание на алтарь, к которому он приблизился, но почувствовал, что трепет оставил его сердце. Он надеялся, что у него будет шанс поговорить с нею после завершения всех формальностей.
Архиепископ Алонсус Фаол ждал его у алтаря. Архиепископ больше напоминал Артасу Дедушку Зиму, чем одного из правителей, которых он встретил. Низенький и крепкий, с длинной гладкой белоснежной бородой и яркими глазами, даже посреди торжественной церемонии Фаол излучал теплоту и доброту. Фаол ждал, пока Артас не приблизится к нему и с уважением не станет перед ним на колени, прежде чем открыть большую книгу и заговорить.
– В Свете мы собираемся, чтобы наделить силой нашего брата. Милостью его он будет возрожден. Властью его он будет обучать народ свой. Силой его он должен сражаться с тьмой. И мудростью его он должен привести своих братьев к вечным наградам рая.
С левой стороны от себя стояли тихо и неподвижно несколько мужчин – и, как заметил Артас, женщин – одетых в пышные белые одеяния. Несколько блюстителей нравов почти гипнотически покачивались. Другие переносили большие свечи. На одном была вышитая синим цветом меховая накидка. Артас еще до этого был представлен большинству из них, но сейчас их имена вылетели у него из головы. На него это было не похоже – он искренне интересовался теми, ктослужил под его началом и всегда старался узнать их имена.
Архиепископ Фаол попросил, чтобы священники даровали Артасу свои благословения. Они повиновались, и тот, на ком была синяя накидка, вышел вперед, чтобы накинуть ее на шею принцу и помазать его лоб миром.
– Милостью Света да будут ваши братья исцелены, – сказал церковник.
Фаол повернулся к мужчинам справа от Артаса.
– Рыцари Серебряной Длани, если вы считаете этого человека достойным, дайте ему ваше благословение.
В отличие от предыдущих, эти стройные мужчины в тяжелых сверкающих доспехах были Артасу хорошо известны. Они были первыми паладинами Серебряной Длани, и впервые спустя много лет они собрались все вместе. Конечно, Утер; Тирион Фордринг, старый, но все еще сильный и красивый, теперь уже губернатор Дольного Очага; двухметровый Саидан Датрохан, и набожный Гавинрад, покрытый густой щетиной. Не было только одного Туралиона, правой руки Андуина Лотара во Второй войне, который пропал с отрядом, прошедшим через Темный Портал, когда Артасу был двенадцать.
Выступил Гавинрад, держа огромный, тяжеловесный молот с серебряным набалдашником, гравированным рунами, и крепкой рукояткой, обернутой в синюю кожу. Он положил молот перед Артасом, затем отступил, встав рядом с братьями. Затем выступил сам Утер Светоносный, наставник Артаса в ордене. В руках он нес пару церемониальных плечевых пластин. Утер был самым сдержанным человеком, которого знал Артас, и все же глаза его сверкали от непролитых слез, когда он одел броню на широкие плечи Артаса. Его сильный голос дрожал от переполнявших его эмоций.
– Силой Света да падут ваши враги, – его рука на секунду задержалась на плече Артаса, затем он тоже отошел.
Архиепископ Фаол любезно улыбнулся принцу. Артас спокойно встретил пристальный взгляд, уже больше не волнуясь. Теперь он знал, что делать.
– Встаньте и поклянитесь, – сказал ему Фаол. Артас встал. – Артас Менетил, клянетесь ли Вы поддерживать честь и устав Ордена Серебряной Длани?
Артас моргнул, удивившись, что тот не упомянул его титул.
Конечно, – рассуждал он, – меня посвящают как простого человека, а не принца.
– Клянусь.
– Клянетесь ли вы идти в Свете и распространять его мудрость вашим соратникам?
– Клянусь.
– Клянетесь ли вы изгонять зло везде, где бы оно не было найдено, и защищать невинных, даже ценой вашей жизни?
– Кл… кровью и честью, клянусь, – почти, он почти оплошал.
Фаол быстро подмигнул, давая передышку, затем обратился к священникам и к паладинам.
– Братья и сестры – вы все, кто собрался здесь, чтобы встретить собрата – поднимите руки и позвольте Свету наполнить этого человека.
Церковники и паладины подняли правые руки, которые теперь были залиты мягким золотым сиянием. Они указали на Артаса, направляя сияние к нему. От удивления у Артаса широко распахнулись глаза, и он ждал, когда великолепное сияние окутает его.
Но ничего не произошло.
Мгновение застыло.
На лбу Артаса выступил пот. Что пошло не так? Почему Свет не обернулся вокруг него в благословении и даровании?
И тогда солнечный свет, струящийся через окна, медленно начал течь к одиноко стоящему принцу. Артас вздохнул с облегчением. Должно быть, об этом и говорил Утер. Чтобы он почувствовал себя недостойным, все паладины оттягивали этот момент. Он вспомнил слова, которые произнес Утер: Никто не чувствует, что он заслуживает этого… его сияние, чистоту и простоту… но, так или иначе, Свет любит нас.
Теперь свет сиял на нем, внутри него, сквозь него, и ему пришлось зажмуриться, свет был слишком ослепителен. Сначала он грел, но затем стал обжигать так, что Артас слегка вздрогнул. Он чувствовал, – он очищается. Свободный от всего, чистый как кристалл, он чувствовал, как Свет переливался в нем. Он моргнул и потянулся за молотом, символом ордена. Когда его рука сжала рукоять, он взглянул на милостиво улыбающегося архиепископа Фаола.
– Встань, Артас Менетил, паладин и защитник Лордерона. Добро пожаловать в Орден Серебряной Длани.
Артас не мог сдержать себя. Он улыбнулся, когда схватил огромный молот, настолько большой, что на мгновенье он подумал, что не совладает с ним, и с возгласом поднял его над собой. Свет, как ему показалось, словно заставлял молот в его руках весить меньше. Вслед за его ликованием собор внезапно разразился ответными криками и аплодисментами. Артас оказался окружен новыми братьями и сестрами, и когда все прочие формальности были соблюдены, его отец, Вариан и остальные собрались у алтаря. Вокруг пронесся смех, ибо Вариан попытался похлопать его по плечу, но отбил себе руку, ударив о твердый сплав металла латных наплечников. Наконец, Артас обернулся и посмотрел на голубоглазую, улыбающуюся леди Джайну Праудмур.
Между ними было всего лишь пара сантиметров, поскольку их толкала и припирала толпа, неизбежно возникшая вокруг нового члена Ордена Серебряной Длани, и Артас не мог позволить себе упустить столь уникальную возможность. Его левая рука проскользнула по ее аккуратной талии, и он потянул ее к себе. Она была поражена, но не высказала недовольства, когда он обнял ее. Она обняла его в ответ, на мгновенье рассмеявшись на его груди, затем отступила, все еще улыбаясь.
На мгновение счастливые возгласы празднующей толпы этим жарким летним днем как будто исчезли, и Артас мог видеть лишь эту загорелую улыбающуюся девушку. Смел ли он поцеловать ее? Должен ли он был поцеловать ее? Он, конечно, хотел этого. Но пока он раздумывал, она вышла из толпы и отстранилась, и светловолосую девицу сменила другая. Радостная Калия крепко обняла своего брата.
– Мы все так гордимся тобой, Артас, – воскликнула она. Он смеялся, радуясь одобрению своей сестры и коря себя, что не вышел вперед и не поцеловал дочь адмирала. – Уверена, ты станешь замечательным паладином.
– Неплохо справился, сын мой, – сказал Теренас. – Сегодня отец гордится тобой.
Глаза Артаса сузились. Сегодня? Что бы это означало? Разве раньше его отец не гордился им? Внезапно он рассердился, и при этом не был уверен, почему и на кого. Свет, задержавший свое одобрение; Джайна, отступившая от него в момент, когда он мог поцеловать ее; Теренас с его комментарием.
Он выдавил на своем лице улыбку и начал пробираться сквозь толпу людей. С него было достаточно, его здесь, по правде сказать, знали лишь немногие, и ни один его не понимал.
Артасу было девятнадцать. В этом возрасте Вариан уже год как был королем. В эти годы он мог поступать, как ему хочется, и теперь у него было наставляющее благословение Серебряной Длани. Он не хотел просто сидеть во дворце Лордерона, или присутствовать на скучных государственных встречах. Он хотел сделать что-то… веселое. Что-то, где ему пригодились бы его власть, его положение, его способности.
И он точно знал, чего хочет.
